Арбалетчики в Вест-Индии. - Страница 104

104

В том, что это не верхушка племени убитых нами нападавших, туземец был практически уверен. Не в интересах вождей рисковать ссорой со столь важными и могущественными людьми, да и дороговато получается даже для большого вождя целого племени, не говоря уж о родовых вождях. Скорее — кто-то нанял этих людей и использовал их втёмную, но кто бы это мог быть, у нашего проводника не было даже подозрений. Оставалось лишь надеяться, что со временем как-нибудь выяснится и это.

Как установили туземные следопыты, группа нападавших состояла из десяти человек. Половину мы укокошили, потеряв лишь одного индейца, оставшиеся напуганы «громом и молниями» а до их племени путь неблизкий, так что опасаться повторного нападения не приходилось. Нашим же чингачгукам требовалось захоронить убитого соплеменника, и это делало неизбежным привал. А заодно… гм… в общем, у этих первобытных охотников не принято, чтобы пропадало без толку хорошее мясо, поэтому заодно они намеревались не дать пропасть мясу убитых супостатов. В общем, съесть они их решили — ага, без соли и без лука, вместо которых они быстренько набрали изрядную охапку всевозможной съедобной растительности…

Наши и так-то прихренели, а тут ещё и гойкомитичи со своими радушными и явно приглашающими к совместной трапезе жестами — мне пришлось знаком осадить Бената и Тарха, иначе просто не представляю себе, что случилось бы. Уверен, что ничего хорошего. К счастью, и старшой ихний понял всё правильно и помог мне.

— Мы знать — вы не есть такой еда. Но мы и вы — вместе. Вы — не есть, но мы — предложить, — объяснил, короче, после чего велел своим зажарить для нас с нашими бойцами часть туши «медвежьего» ленивца.

Пока основная масса наших хватала ртом воздух — Велтура я даже подгребнул, что муха влететь может — нашего испанского мента, который в силу профессии в некоторых вопросах, пожалуй, даже поциничнее меня, вдруг осенила дельная мысля. Суть её заключалась в том, что сбежавшие супостаты с перепугу бросили своих тяжелораненых и об их судьбе ни хрена не знают. В том числе и о том, что Тарх убил потенциального «языка». И это хорошо, что не знают. Что, если сымитировать, будто мы взяли пленника живым, увели и где-то прячем, выпытывая у него всё, что нас интересует? Разве не забеспокоятся от этого «провокаторы», едва ли желающие, чтобы их интриги вскрылись? А как занервничают, засуетятся — тут-то и наделают ошибок, по которым их и можно будет выявить.

Поговорив со старшим наших людоедов и объяснив ему суть задумки, мы с ним легко договорились. Съесть целых пять трупов они один хрен не могли, а идея им понравилась, так что одним «пожертвовали» безо всякого спора. Да ещё и работу всю сделали, пока мясо жарилось, со всей дикарской основательностью и квалификацией. Труп добитого Тархом несостоявшегося «языка» аккуратно перетащили и притопили с помощью камней в болоте, кровищу и прочие следы хорошенько прибрали, а затем «как надо» поверх наследили. Даже кровищи с других трупов сцедили, дабы при уходе создать характерный кровавый след…

Каково на вкус человеческое мясо, мы дикарей не спрашивали. У них своя жизнь и свои понятия о том, что хорошо и правильно. Спасибо хоть — специально ради еды на людей не охотятся. Нам их сейчас один хрен не переделать, да и не за этим мы здесь, откровенно говоря, а по своим собственным делам. Они же нам свой образ жизни не навязывают, верно? Не нравится — не ешь, как говорится. А мясо ленивца оказалось очень даже вполне. Вонизм при зажаривании на костре исчез полностью, а на вкус оно баранину напоминает. Мясо как мясо, так что стрескали мы его с удовольствием.

17. Следствие ведут знатоки

— Всё, как вы и предполагали! — сокрушённо развёл руками Фамей, — Ятонбал клянётся богами, что и эти его рабы тоже сбежали — прямо один за другим бежать от него повадились. Я уверен, что негодяй нагло лжёт, но доказать ничего нельзя, а без доказательств я не могу арестовать и подвергнуть пытке наследника уважаемого рода и сына верховной жрицы Астарты.

При этих последних словах отца Аришат поморщилась — едва заметно, стараясь не показать вида, и я решил пока не заострять на этом внимания. Позже её расколю, с глазу на глаз…

— Тем более, что совершенно непонятно, зачем это ему, — добавил Васькин.

— Я знаю, зачем! — заявил вдруг Велтур.

— И молчал? — прихренел я.

— Я пытался тебе рассказать, но тебя это не заинтересовало!

— Даже так? Ладно, я был неправ, и теперь меня это интересует. Рассказывай!

— Ну, я ведь тогда начинал рассказывать тебе про этого дурака и козла — жениха Милькаты? А это он и есть, этот самый Ятонбал.

— Он не так уж и глуп, — заметил суффет.

— Ладно, это не столь важно, — вернул я разговор к теме обсуждения, — Какое ему дело до нас? Допустим, ему удалось бы — что он от этого выигрывает?

— Так месть же! Я же его невесту… ну, в общем…

— Сделал женщиной, — закончил я за него, — Это было на празднике Астарты, и если он сам проворонил, то кто ему виноват? Лучше было бы, если бы размалёванное чудо в перьях какое-нибудь её распробовало? И кстати, а почему он сам проворонил? ТАКУЮ деваху — ну никак не должен был…

— Так говорю же — дурак он! Мильката мне сказала, что он увлёкся ещё какой-то жрицей и в праздник эту жрицу искать пошёл, а про неё забыл. Ну, Мильката и обиделась, а тут ещё и эти дикари…

— Что за жрица? — обернулся я к Аришат, — Вас в храме и двух десятков не наберётся, и все видят всё, так что ты должна знать, кто именно.

— Да неважно это, — поморщилась финикиянка, — Какое это имеет отношение к делу?

104